Из омута

Всю свою жизнь прожил на родной земле. Как говорят, где родился, там и пригодился. Земли у нас много, дом и большое хозяйство. Одна беда - работы в селе нет. Потому, когда позвали на должность сторожа, не раздумывая, согласился.

Охранять требовалось базу отдыха, расположенную на островке через проток Волги, попасть на который можно, перейдя через омут по старому мосту. База выглядела запущенной и давно требовала финансовых вложений. Построенные во времена СССР деревянные однокомнатные домики выстроились в ряд вдоль береговой линий. Ветхие, выкрашенные синей краской туалеты с запахом хлорки. Поросшие кустарниками окраины острова таили в своих недрах комаров и мошкару, что только и ждала своего часа. Сбитые плитки дорожки уныло встречали гостей. Несмотря на лишенный комфорта антураж, в теплый летний сезон турбаза не простаивала. Семьи, пенсионеры и рыбаки были постоянными отдыхающими здешних мест. Тишина, покой и уединение с природой казались многим некой изюминкой острова. Да и цена отдыха не столь велика.

Работать приходилось неделю через неделю. Сменщик Фёдор, ох и редкостный мерзавец. Воровал всё, что под руку попадалось, а после пропивал. Начальство, хотя и гневалось, да рукой махало. Где другого то сменщика взять?

Молодой, чуть за сорок, но ума не нажил. Язык без костей - хуже склочной бабы. А уж выпьет - мёртвого изведёт. Бывало, сядет напротив, говорит без умолку: жизни учит меня, пенсионера, да всё курит и ехидно скалится. Поговоришь с ним, а чувство, будто помоями облили, и не отмыться. Была у него и жена, и дети. Так он тех колотил, что однажды несчастная женщина ушла, прихватив с собой детей. А ему и невдомек: почему? Напьется и сетует, мол, бывшая жена, гадина, змея эдакая, бросила его, хорошего человека.

Так и работали, к счастью, в разные смены.

Одним осенним днём Фёдор исчез. «Запил!» — привычно решило начальство и потому раньше времени вызвало меня.

Зайдя в сторожку, обнаружил на столе две бутылки из-под водки и пустую пачку сигарет.

«Значит, ещё вчера за очередной бутылкой в село отправился, там и гуляет,» — сделал вывод я и приступил к работе. Весь оставшийся день сгребал сухую листву и относил к омуту.

Осенью база пустеет. Лишь рыбаки являются её гостями. Так случилось и в этот день. Пятеро мужиков к вечеру возвратились с рыбалки. Вернув лодки и разобрав снасти, отправились в свой домик. Я же, сделав обход и напившись горячего чая, задремал в сторожке под звуки радио.

Проснулся глубокой ночью от обуявшего тело холода. Два одеяла оказались совершенно бесполезными. Спустив ноги с кровати, подумал: «Не затопить ли буржуйку?»

Радио монотонно шипело. Изредка из динамика вырывались обрывки хриплой, невнятной мужской речи. Попробовал настроить волну. Тщетно. Вырубил радио и выглянул в окно. Уличный фонарь освещал территорию вокруг. Дрова хранились в нескольких десятках метров от сторожки. Накинув куртку, уже собрался выйти, как вдруг услышал странные звуки снаружи. Некто осторожно скрёб дверь.

«Барсик, кис-кис!» — позвал я, сочтя нарушителем тишины местного крысолова.

Дело в том, что на территории базы приблизился кот. Полудикий, своенравный, он периодически кормился с нашего стола. Привычным делом он бы непременно откликнулся на зов недовольным мяуканьем или ворчанием. Однако сейчас ничего из перечисленного не последовало. И, честно говоря, это насторожило.

«Кто?» — окликнул я.

В следующий миг дверь задрожала. Казалось, она вот-вот сорвётся с петель. От неожиданности я попятился назад и упёрся в стол. Стоявшая на краю чашка с недопитым чаем полетела вниз и с грохотом разбилась на мелкие осколки. Звуки за дверью стихли. Крем глаза заметил мелькнувшую за окном тень. Тихо подкрался и взглянул за приоткрытую шторку. Уличный фонарь мерцал, а затем и вовсе потух. Сторожка погрязла во мраке.

Он возник из ниоткуда, точно передо мной. Прильнув вплотную к стеклу, смотрел на меня и не произносил ни слова. Грязная вода стекала с одежды и растрёпанных волос Фёдора.

— Чёрт тебя побери! Напугал, Иуда! Ты где шатался? — рассердился я, увидев за окном сменщика.

— Открой дверь! — холодно произнес он и ближе прильнул к стеклу.

— Сейчас! — откликнулся я и направился к выходу, продолжая причитать: — Начальство узнает, несдобровать тебе! Явился за полночь весь в иле. Где тебя носило, паршивец?!

В тот миг меня внезапно осенило. И правда: почему Фёдор с ног до головы мокрый и в иле? Я обернулся к окну. Тот по-прежнему оставался на своём месте.

— Открой мне дверь! — требовательно повторил он.

Я смог разглядеть его грязное, распухшее, серое лицо. Затянутые белесой пленкой зрачки сверкнули в свете выглянувшей луны. Безжизненный и леденящий душу взгляд. Ни живой, ни мертвый. Будто тряпичная кукла в руках невидимого кукловода. Всё в облике Фёдора наводило на меня ужас. Я отпрянул назад и неловко перекрестился.

И он каким-то образом ощутил это, и его лицо перекосило от гнева. Приложившись к стеклу, Фёдор упёрся вздутыми руками и злобно прорычал:

— Открой эту чёртову дверь!

Дальше последовала нецензурная брань. Он продолжал вглядываться в окно, пытаясь обнаружить меня в темноте.

— Уйди, сгнить! Прочь! — шептал я, забившись в угол.

Бежать некуда. И всё, что оставалось делать: молиться. Благо на полке стояла когда-то забытая предыдущим сторожем маленькая иконка. Она то и стала для меня спасением. Я не сводил с неё глаз, моля о защите и помощи.

Казалось время остановилось. Фёдор несколько раз обошел сторожку вокруг, сдирая краску с дощатых стены своими ногтями. Заглядывал в окно, дёргал дверь. Затем он в последний раз взглянул в окно. Оскалился и громко пронизывающе захохотал. Медленно отпрянул от окна и растворился в темноте.

Скованный ужасом, я так и просидел в углу сторожки до самого рассвета. Пока не явились рыбаки. Их живые человеческие голоса привели меня в чувство. С трудом держась на ногах от пережитого ужаса, я кубарем вывалился из сторожки. Бледный и заикающийся, порядком озадачил их своим рассказом о ночном происшествии. Сперва они недоумевали, не веря моим словам. И даже решили, что я пьян, но убедившись в обратном, настороженно озирались по сторонам.

— Чертовщина! — заключил один из них.

Другие закивали головами в знак согласия.

И на этом история могла завершиться. Но, увы, она имела ещё более страшное продолжение. Вечером Фёдор нашелся. Вернее сказать, его безжизненное тело. Он был мертв. Как позже выяснилось, изрядно выпив, сорвался с моста и утоп в омуте. Вблизи которого Фёдора и нашли, зацепившегося ногой за торчащую у берега арматуру.

И случилась беда задолго до его ночного визита ко мне. По всему выходит, Фёдор уже был мертв, когда нечто в его облике явилось к сторожке. И нет произошедшему объяснения. В одном лишь уверен: открой я дверь и впусти утопленника. Плавать мне с ним в том же омуте...