СОЛЯРИС

Соля́рис» — научно-фантастическая драма, снятая Андреем Тарковским в 1972 году по мотивам одноимённого романа Станислава Лема об этических проблемах человечества, рассматриваемых через призму контактов с внеземным разумом. Широкоэкранный фильм из двух серий. Главные роли исполнили Донатас Банионис и Наталья Бондарчук.

Длительность - 160 минут.

СЮЖЕТ -

Действие происходит в неопределённом будущем: человечество уже освоило межзвёздные полёты, но земная жизнь ещё сохраняет черты XX века. Соляристика — наука, изучающая далёкую планету Солярис, — зашла в тупик. На Земле разгорается дискуссия — продолжать ли тратить ресурсы на исследование планеты или окончательно свернуть программу. Споры подогревают показания пилота Бертона, который работал на Солярисе и наблюдал там очень странные явления. Некоторые учёные делают вывод, что океан, покрывающий практически всю планету, возможно, обладает разумом.

Вызывает тревогу состояние группы исследователей, которые постоянно работают на орбите Соляриса. Психолог Крис Кельвин вылетает на Солярис, чтобы принять решение на месте.

На огромной полузаброшенной орбитальной научной станции «Солярис» уже несколько лет живут только трое учёных — Снаут, Сарториус и Гибарян. Оказавшись на станции, скептически настроенный Крис обнаруживает, что её экипаж измучен необъяснимыми явлениями: к людям приходят «гости» — материальное воплощение их самых мучительных и постыдных воспоминаний. Избавиться от «гостей» невозможно никаким способом, они возвращаются снова и снова. Снаут полностью деморализован, Сарториус прикрывается маской холодного и циничного исследователя, а Гибарян и вовсе покончил с собой незадолго до прибытия Кельвина. В предсмертном видеопослании Гибарян говорит: «Это не безумие… здесь что-то с совестью». Земляне, похоже, сами стали объектом исследований со стороны разумного океана планеты.

Пока Кельвин спит, «гость» приходит и к нему. Океан материализует образ его жены, Хари, за 10 лет до этого наложившей на себя руки после семейной ссоры. Поначалу Кельвин, как и другие соляристы, пытается избавиться от «двойника», но тщетно. Со временем Кельвин начинает относиться к «гостю», как к живому человеку. Копия Хари тоже постепенно осознаёт свою сущность. Вместо запрограммированной потребности неотлучно находиться возле Кельвина в ней развивается человеческая способность к самостоятельному принятию решений.

Понимая, что своим существованием она причиняет Кельвину страдания, она сначала пытается убить себя

а после неудачи просит Снаута и Сарториуса её уничтожить, что они и делают путём аннигиляции. Потом Сарториус и Снаут проводят свой эксперимент. С помощью модулированного рентгеновского излучения посылают океану энцефалограмму Кельвина. Попытка приносит результат — визиты «гостей» прекращаются. Зато океан начинает проявлять другую непонятную активность: на его поверхности стали появляться странные острова.

Крис Кельвин возвращается на Землю к отцу, и оба застывают на пороге дома в позе персонажей картины «Возвращение блудного сына» Рембрандта, — и вскоре видно, что это не Земля, а один из островов в океане Соляриса.

* * * * *

Фильм стал обладателем специального Гран-при Каннского кинофестиваля. По результатам некоторых опросов входит в число величайших научно-фантастических фильмов в истории мирового кинематографа.

* * * * *

Тарковский так отзывался о своей картине:

Главный смысл… фильма я вижу в его нравственной проблематике. Проникновение в сокровенные тайны природы должно находиться в неразрывной связи с прогрессом нравственным. Сделав шаг на новую ступень познания, необходимо другую ногу поставить на новую нравственную ступень. Я хотел доказать своей картиной, что проблема нравственной стойкости, нравственной чистоты пронизывает всё наше существование, проявляясь даже в таких областях, которые на первый взгляд не связаны с моралью, например, таких, как проникновение в космос, изучение объективного мира и так далее.

* * * * *

В тот день, когда киностудия «Мосфильм» заключила договор со Станиславом Лемом на экранизацию романа «Солярис», корреспондент журнала Советский экран Мирон Черненко взял у него интервью. В интервью, опубликованном в январе 1966 года, Лем говорит, что и он и Тарковский — «убеждённые противники цвета в кино» и поэтому фильм будет чёрно-белым. Отзываясь о других режиссёрах, Лем говорит, что ему «не приходилось ещё видеть интересных и умных фантастических картин».

* * * * *

В итоге Лем остался недоволен и этой экранизацией и принял её очень негативно -

«Солярис» — это книга, из-за которой мы здорово поругались с Тарковским. Я просидел шесть недель в Москве, пока мы спорили о том, как делать фильм, потом обозвал его дураком и уехал домой… Тарковский в фильме хотел показать, что космос очень противен и неприятен, а вот на Земле — прекрасно. Я-то писал и думал совсем наоборот.

К этой экранизации я имею очень принципиальные претензии. Во-первых, мне бы хотелось увидеть планету Солярис, но, к сожалению, режиссёр лишил меня этой возможности, так как снял камерный фильм. А во-вторых (и это я сказал Тарковскому во время одной из ссор), он снял совсем не «Солярис», а «Преступление и наказание». Ведь из фильма следует только то, что этот паскудный Кельвин довёл бедную Хари до самоубийства, а потом по этой причине терзался угрызениями совести, которые усиливались её появлением, причём появлением в обстоятельствах странных и непонятных. Этот феномен очередных появлений Хари использовался мною для реализации определённой концепции, которая восходит чуть ли не к Канту. Существует ведь Ding an sich, непознаваемое, Вещь в себе, Вторая сторона, пробиться к которой невозможно. И это в моей прозе было совершенно иначе воплощёно и аранжировано… А совсем уж ужасным было то, что Тарковский ввёл в фильм родителей Кельвина, и даже какую-то его тётю, а прежде всего — мать, а «мать» — это «Россия», «Родина», «Земля». Это меня уже порядочно рассердило. Были мы в тот момент как две лошади, которые тянут одну телегу в разные стороны… В моей книге необычайно важной была сфера рассуждений и вопросов познавательных и эпистемологических, которая тесно связана с соляристической литературой и самой сущностью соляристики, но, к сожалению, фильм был основательно очищен от этого. Судьбы людей на станции, о которых мы узнаём только в небольших эпизодах при очередных наездах камеры, — они тоже не являются каким-то экзистенциальным анекдотом, а большим вопросом, касающимся места человека во Вселенной, и так далее. У меня Кельвин решает остаться на планете без какой-либо надежды, а Тарковский создал картину, в которой появляется какой-то остров, а на нём домик. И когда я слышу о домике и острове, то чуть ли не выхожу из себя от возмущения. Тот эмоциональный соус, в который Тарковский погрузил моих героев, не говоря уже о том, что он совершенно ампутировал «сайентистский пейзаж» и ввёл массу странностей, для меня совершенно невыносим.

* * * * *

Разница в финалах между книгой и фильмом тоже весьма значительная.

Финал книги -

Хари начинает догадываться о своей нечеловеческой сущности. Прослушав запись, оставленную Гибаряном для Кельвина, она окончательно понимает истинное положение дел. Тем временем Кельвин, Снаут и Сарториус принимают решение продолжить экспериментальную работу. Они приходят к выводу, что Океан «выуживает» из них воспоминания во время сна, и решают «послать» ему мысли наяву, для чего снимают энцефалограммумозга Кельвина и направляют в различные участки Океана пучки жёсткого гамма-излучения, промодулированные ею. Пока продолжаются эксперименты, Сарториус находит способ уничтожения фантомов путём локального разрушения силового поля Океана, которое стабилизирует нейтринную материю. Кельвин, уже воспринимающий фантом как человека, горячо возражает, а Снаут склоняется к точке зрения Сарториуса. Кельвин пытается выдвинуть в качестве контраргумента опасность огромного выброса энергии при распаде нейтринной материи, однако Сарториусу удается изготовить аннигилятор, под действием которого при исчезновении фантома возникают лишь световая вспышка и слабая ударная волна. Снаут пытается убедить Кельвина, что их действия нельзя воспринимать через призму моральных норм, так как ситуация уже далеко вышла за рамки морали. Кельвин, не найдя возражений, тем не менее не может согласиться и обдумывает, как ему сохранить Хари. В конце концов решение принимает сама Хари: втайне от Кельвина она добровольно соглашается на аннигиляцию.

Кельвин после гибели Хари пребывает в состоянии нервного шока. Он даже предлагает нанести по Океану лучевой удар генераторами антиматерии. Однако Снаут высказывает предположение, что Океан, скорее всего, не хотел оскорбить или унизить их: материализуя мысли и воспоминания человека, он мог не знать, какое значение для него они имеют. После аннигиляции фантомы перестали возвращаться, что расценивается как некая реакция Океана на эксперимент. Кельвин решает остаться на станции и продолжить попытки установить контакт с Океаном.

* * * * *

Роман оказал большое влияние на развитие научной фантастики, книга неоднократно экранизировалась и переведена более чем на тридцать языков, в том числе и на русский.

По мнению Бориса Стругацкого, роман Лема входит в десятку лучших произведений жанра и оказал «сильнейшее — прямое либо косвенное — влияние на мировую фантастику XX века вообще и на отечественную фантастику в особенности»

* * * * *

Книга мне очень понравилась. Сильный психологический посыл при всей неспешности развития сюжета заставляет думать.
Тогда как фильм больше напоминает снотворное чем кино.
Даже несмотря на то что фильм сделали цветным...

Фриц Хаарман